Все мы кому-нибудь служим

Итак, в качестве потребителя каждый из нас выигрывает от глобализации немало. А в качестве производителя?

На первый взгляд для производителей глобализация по меньшей мере рискованна. Ведь на одного преуспевшего, прорвавшегося на мировой рынок со своей новинкой, приходятся многие тысячи неудачников, попросту задушенных этим самым мировым рынком с его многообразием, дешевизной, общеизвестностью торговых марок… Но взлёты и падения — неотъемлемая принадлежность любого конкурентного рынка. Даже если ухитримся полностью закрыться от внешнего мира — лишь прибавим себе шансов исполнить ехидное замечание Артемия Волынского, одного из виднейших политиков свирепой эпохи императрицы Анны Иоанновны: «Нам, русским, хлеба не надобно — мы друг друга едим и с того сыты бываем».

Кроме того, каждая гигантская марка опирается на многие тысячи мелких производителей. Например, комплектующие для Ford или Toyota производят бесчисленные заводы с гибкими технологиями, готовые по соответствующим спецификациям выпускать что угодно.

Есть, впрочем, и крупные производители, не желающие тратиться на собственную рекламу. Мало кто из неспециалистов знает, например, Taiwan Semiconductor Manufacturing Company — между тем чуть ли не треть микросхем (в том числе и самых сложных, вроде центральных или графических процессоров) в изделиях самых престижных марок мира выпущена её заводами. А больше половины ноутбуков всего мира — независимо от логотипов на их корпусах — собирают 5–6 тайваньских и корейских предприятий.

За многими знаменитыми товарными знаками и вовсе не стоит никакого собственного единого производства. Например, популярная сеть fast food Rostic’s создана по принципу франшизы: её предприятия самостоятельны и принадлежат независимым друг от друга владельцам, а фирма только предоставляет им рецепты, технологии, координаты поставщиков оборудования и полуфабрикатов… А, скажем, знаменитый поставщик компьютерных мониторов ViewSonic только недавно обзавёлся собственным заводом. До того специалисты этой фирмы только анализировали рынок, составляли спецификации, заказывали изделия по этим спецификациям независимым производителям, да ещё обеспечивали всяческий сервис.

В общем, каждый производитель — хоть крупный, хоть мелкий — может найти себе на рынке экологическую нишу. И чем этот рынок больше, тем чаще встречаются подходящие ниши. Потому что любой заказчик — тоже потребитель. И на глобальном рынке возможности для поставщиков максимальны.

Конечно, методы работы на рынке существенно зависят от его размера. А некоторые приёмы, весьма эффективные на малых рынках (вроде протекционизма или тонкой подгонки к местным привычкам), в глобальных масштабах попросту не работают. Но в современном динамичном мире всё равно каждому приходится непрерывно меняться. А глобальный рынок обещает максимальную отдачу от этих перемен.

Впрочем, у противников глобализации есть ещё один сильнодействующий аргумент. По их мнению, разделение труда не только позволяет каждому проявить свои лучшие качества и наилучшим образом вписаться в общую экономику. Оно ещё и заставляет полностью сосредоточиться на том, что уже умеешь делать, и тем самым мешает осваивать что-нибудь новое. Более того, многие считают, что крупнейшие производители искусственно — то откровенным экономическим давлением, то закулисными политическими трюками — препятствуют появлению новинок, входящих в сферу их интересов.

Вдаваться в тонкости теории всемирного заговора вряд ли стоит — её нелепость доказана уже давно, разнообразно и надёжно. Достаточно лишь напомнить, что в любой отрасли действует немало конкурентов, и если даже какому-то из них новые возможности, не принадлежащие ему самому, нежелательны, то какой-нибудь другой их поддержит хотя бы в противовес оппоненту.

Что же касается сосредоточения на существующем занятии, то оно действительно заведомо бесперспективно. И именно поэтому невозможно. Потому что новшества так или иначе возникают повсеместно. И как бы прибыльна ни была до поры до времени монокультура — рано или поздно она перестанет приносить прежние урожаи, так что осваивать новое всё равно придётся.

Впрочем, даже если для самостоятельного создания новинок не хватит сил, они придут сами. Уже освоенное производство обычно переносится в регионы, где рабочая сила подешевле, но может при минимальном присмотре точно воспроизводить отработанные образцы. Сами же их разработчики сосредоточиваются на новом производстве. Китай и Вьетнам, Таиланд и Индонезия наводнены сейчас филиалами крупнейших западных корпораций, штампующими сегодняшние новинки, пока головные предприятия создают новинки завтрашние. Это, может быть, и не очень престижно — но вполне выгодно.

Тем более что повторение пройденного другими — мать собственного учения. В конце 1920-х СССР купил у Bayreische Motoren Werke целый завод для выпуска под маркой М-17 далеко не самого современного авиамотора фирмы. А через несколько лет, изучив технологические тонкости этого производства, завод перешёл на двигатели конструкции Микулина, которые под марками от М-34 до М-42 оставались в своём классе современнейшими и мощнейшими до конца Второй Мировой войны. Моторы Владимира Климова М-105, ВК-105ПФ, ВК-107 выросли из Hispano-Suiza 12ybrs — но превзошли прототип по всем показателям. Даже купленный прямо в Италии лёгкий крейсер легендарной серии Condottieri был переоборудован настолько, что в качестве лидера эскадренных миноносцев «Ташкент» мог с лёгкостью противостоять по меньшей мере двум из своих sister ships, сохраняя при этом прежнюю громадную скорость.

Конечно, подражать и осваивать тоже нужно уметь. Горьковский автозавод, купленный у Ford для выпуска под маркой М-1 его тогдашнего основного автомобиля, до сих пор не научился делать машины лучше фордовских. Но это как раз потому, что работал он на закрытом рынке, где просто не было надобности совершенствоваться. Рынок же военных технологий всегда глобален.

В любом случае законсервироваться под лозунгом разделения труда не только не нужно, но и невозможно. Потому что само это разделение меняется чуть ли не ежедневно — а значит, и труд каждый день будет новым.